Взгляд из Глобальной деревни

    Широту взглядов М. Маклюэна невозможно описать – в его книгах вы не найдете так полюбившейся искушённому западному читателю «четкой» позиции – точки зрения. Ведь точка зрения – построение ума, воспитанного на восприятии трехмерной перспективы евклидова пространства,- воображаемое место где сходятся мысли и чувства.

    «Аналогично тому, как в более поздний период буквальное значение или «буква» стали отождествляться со светом, падающим на, а не проходящим сквозь текст, особое звучание получает «точка зрения» или фиксированная позиция читателя: «с того места, где я нахожусь». Акцент на визуальность был совершенно невозможен до тех пор пока, изобретение печати не усилило визуальный компонент восприятия написанной страницы до состояния полной однородности и воспроизводимости».

    Канадский литературовед, социолог и культуролог выделял два взаимодополняющих друг друга канала получения информации – визуальный и аудио-тактильный, причем тактильность невозможно сделать отдельным каналом получения данных об окружающей действительности. Существование различий в соотношении чувств – сенсориуме - при коммуникации привело и приводит к укреплению иллюзии понимания человека одной культуры человеком другой. И поныне наблюдается неспособность многих людей отделить чувства - поскольку «чувства -разновидность Разума» (Фома Аквинский) - от ощущений. « … Интересно, что сегодня мы сталкиваемся с растущим беспокойством, причиной которого является порождённое алфавитом разобщение чувств и ощущений…».

    «Однородность, единообразие и повторяемость – основные характеристики визуального мира, порожденного аудио-тактильной формой бытия.» И поэтому:     «Говорят, что неизбежной является та война, причины которой остались нераспознанными. Поскольку в человеческих культурах нет и не может быть большего противоречия или столкновения, чем противоречие между культурами с доминированием органов зрения или слуха, постольку нам не кажется странным, что метаморфоза западного человека, суть которой заключается в переходе к зрительному способу восприятия, будет едва ли менее болезненной, чем современное движение в направлении развития слухового способа восприятия человека электронной эпохи. Однако, даже не принимая в расчет взаимные нападки слуховой и оптической культур, с маниакальной настойчивостью отстаивающих собственную правоту, можно не сомневаться, что подобный переход представляет собой серьезную внутреннюю травму…»

    Так Западом были разрушены многие хрупкие культуры, в частности африканская аудио-оральная.

    «…Теперь мы способны жить в условиях плюрализма – одновременно в разных пространствах и культурах, избегая участи амфибий, существующих в изолированных и отличных друг от друга мирах. Мы больше не принадлежим одной культуре (единственно возможному соотношению человеческих чувств) , одной книге, одному языку или одной технологии. В культурном плане наша сегодняшняя потребность сродни потребности ученого, стремящегося увидеть недостатки исследовательского инструментария с тем, чтобы потом исправить их.»

    «Не являясь стандартной характеристикой человеческого зрения, трехмерная перспектива представляет собой благоприобретенный способ восприятия действительности, сосуществующий с такими же социально усвоенными навыками как распознавание букв алфавита или хронологическое повествование. Именно зрение, умышленно изолированное от других чувств, дает человеку иллюзию трехмерного пространства. Психологи определяют гипноз как наполнение поля внимания одним-единственным чувством. Повышенное внимание к одному чувству приводит к срабатыванию механического принципа абстракции и повторения.

    Подлинная революция заключается в более поздней и продолжительной по времени корректировке, своеобразной «подгонке» личной и общественной жизни к новой модели восприятия, порожденной развитием технологии. … Лиман Брайсон утверждал, что технология подразумевает ясность, предполагающую единовременное рассмотрение одного предмета, обращение к одному чувству, проведение одной умственной или физической операции.

    … Разделение накопленного человечеством потенциала на обособленные друг от друга, одиночные культуры станет вскоре таким же абсурдным, как и специализация на отдельные предметы и дисциплины. Нельзя сказать, что наш век более навязчив и одержим, чем другие, однако, он в большей степени восприимчив и чувствителен к условиям и состоянию одержимости. Как бы то ни было, начало нашему увлечению всеми аспектами бессознательного – личными и коллективными – равно как и различными способами первобытного познания было положено в восемнадцатом веке и связывалось с первыми проявлениями отвращения к печатной культуре и механизированной промышленности. События, получившие название «романтической реакции» на единство целого, могли ускорить открытие электромагнитных волн или не оказать подобного влияния. Однако совершенно очевидно, что открытия в области электромагнетизма воссоздали единое «поле» человеческих отношений, так что теперь людской род существует в условиях «глобальной деревни». Мы живем в едином суженном пространстве, резонирующем боем племенных барабанов.

    Процесс вычленения зрения из обычной системы аудио-тактильного взаимодействия чувств, обусловленный появлением фонетической грамотности, буквально вырвал общества из мира «сакрального» или космического пространства и времени, перенеся их в мир, лишенный идеологии родо-племенного обособления, «мирское» пространство и время цивилизованных и прагматичных людей. … Налет магической таинственности исчезает по мере того, как события, происходящие внутри нас, получают зримое воплощение. Однако последнее также является своего рода превращением или искажением сложных связей и отношений, ощущаемых наиболее полно лишь тогда, когда мы имеем дело со свободным, полномасштабным взаимодействием всех наших чувств разом. Сегодня мы переживаем столь интенсивный рост числа технологических нововведений в нашем обществе и, кроме того, становимся свидетелями происходящего в других культурах, что только вследствие величайшей невнимательности можно упустить из виду роль новых средств информации в процессе трансформации состояния наших чувств и отношений между ними.

    Печатная культура подарила человеку язык мысли и сделала его беззащитным и абсолютно не готовым к встрече с языком им же созданной электромагнитной технологии. В период, подобный этому, любая культура должна придерживаться стратегии, упомянутой Вильгельмом фон Гумбольтом (Humboldt): «Человек, характеризуя язык, воспринимает предметы главным образом, более того, так как его ощущения и действия зависят от его представлений, даже исключительно такими, какими ему их приводит язык. Посредством того же акта, которым он выводит из себя язык, он вводит себя в него: каждый язык очерчивает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, и выйти из него можно, только выходя одновременно в круг другого языка».

    «…Чередуя статические изображения в определенной последовательности и с достаточной скоростью, можно воссоздать иллюзию органической целостности или взаимодействия пространств. Так, колесо стало в конечном счете средством отдаления нашей культуры от механизмов. А в результате соединения электричества и колеса, последнее еще больше слилось с животной формой. В действительности, в наш век электроники и ракет колесо представляет собой устаревшую сущность. Однако мы снова и снова убеждаемся в том, что признаком устаревания и морального износа выступает гипертрофия. Только благодаря тому, что сегодня колесо принимает органическую форму, нам, живущим в двадцатом столетии, легко понять, каким образом первобытный человек , «изобрел» его. Любое создание, находящееся в движении, отчасти представляет собой колесо, поскольку повторение его движений носит циклический и круговой характер. Так, мелодии, создаваемые представителями грамотных сообществ, суть повторяющиеся циклы. Вместе с тем музыка людей неграмотных не является монотонно циклической, абстрактной формой. Иными словами, Изобретение есть трансляция или перевод одного вида пространства в другое . Изобретение алфавита, как и изобретение колеса, представляло собой трансляцию или превращение сложного, органического взаимодействия нескольких пространств в единое целое. Фонетический алфавит сразу же сократил использование чувств, образующих вместе устную речь, до единого визуального кода. В наши дни подобная трансляция может совершаться «туда-обратно» посредством множества разнообразных пространственных форм, именуемых «средствами коммуникации». Однако каждое из этих пространств имеет свои уникальные свойства, и все они особым образом сталкиваются и вторгаются в другие наши чувства и пространства. »

    «Пророк из Торонто» предлагает по-новому взглянуть на «проблему пространства», на которой были зациклены искусство и наука предыдущих веков: «Современная физика не только отвергает специализированное визуальное пространство Декарта и Ньютона, но и заново открывает для себя утонченное звуковое пространство дописьменного мира. В примитивнейших обществах, как и в нашу эпоху, это пространство являлось целостной сферой одновременно существующих отношений, для которой «изменение» было столь же малозначительно и непривлекательно, как для разума Шекспира или души Сервантеса. Не прибегая к оценочным суждениям, мы вынуждены сегодня признать, что электрическая технология воздействует на привычные нам способы восприятия и навыки деятельности таким образом, что стремительно возрождает в нас мыслительные процессы свойственные первобытным людям. Это влияние не проявляется на уровне нашего мышления или воззрений, где мы уже научились быть критичными, оно сказывается в обыденной чувственной жизни, порождающей завихрения и матрицы мышления и деятельности».

     «…Сегодня, как и всегда, скульптура – суть граница между пространствами взгляда и звука. Ибо она не является закрытым пространством, но модулирует его подобно тому, ка это делает звук…

     В работе «Искусство и геометрия» Ивинс замечает, что число выступает мерой тактильности: «В любой постоянной модели руке нужны простые, статичные и легко воспроизводимые формы. Она познает объекты по отдельности, один за другим, и, в отличие от глаза, не способна одновременно видеть и постигать группы объектов в единичном акте восприятия. В отличие от глаза, невооруженная рука неспособна понять, какое количество объектов – три или более – находится на одной линии»… в шестнадцатом столетии число и визуальность, или тактильность и наглядность (опыт восприятия сетчаткой взгляда), разделились и пошли по жизни разными путями, породив, таким образом, две враждующие империи – искусство и науку… Задача художника состоит в том, чтобы компенсировать отсутствие движения в своей работе посредством прояснения образа и передачи, таким образом, не только визуальных ощущений, но и тактильных воспоминаний, дарующих нам возможность воссоздавать в собственном сознании трехмерную форму.

    … Вместе с тем внезапный прорыв в понимании первобытного искусства взволновал многих поздних романтиков. Эмиль Дюркгейм полагал, что визуальная специализация (выделение визуального из ряда других чувств) не способна помочь человечеству извлечь из разделения труда и опыта нечто большее…

    ...Даже сегодня есть антропологи, предполагающие, что неграмотные люди воспринимают пространство с позиций теории Евклида. Эшли Монтегю в исследовании «Человек: его первый миллион лет» обсуждает некоторые аспекты неграмотности в непосредственной связи с рассматриваемыми нами проблемами:     «Неграмотный человек охватывает мышлением весь мир … большинство неграмотных людей является крайними реалистами. Они стремятся жестко контролировать собственное окружение, а посему их повседневная деятельность направлена, главным образом, на то, чтобы заставить действительность соответствовать их требованиям … Необходимо понимать, что неграмотные народы – гораздо больше, чем те, кто владеет письмом – отождествляют себя с миром, в котором живут. Чем «грамотнее» становятся люди, тем сильнее проявляется их склонность к отделению от окружающего мира… Ничто не находится настолько далеко от истины, как представление о том, что не владеющие письмом люди максимально доверчивы, суеверны и пугливы, равно как и не обладают способностью или возможностью мыслить независимо и оригинально.»

    «… Рыночная экономика «может существовать только в рыночном обществе». Однако возникновение рыночного общества было подготовлено занявшим несколько столетий процессом преобразований, происходивших под влиянием технологии Гутенберга; таким образом, становится очевидной вся абсурдность предпринимаемых в наши дни попыток внедрить рыночную экономику в странах подобных России или Венгрии, где феодальные условия сохранялись вплоть до двадцатого века. Да, в них можно организовать современное производство, но создание рыночной экономики, способной управлять тем, что сходит с конвейерных линий, предполагает длительный период внутренних, психологических преобразований – иными словами, период изменения восприятия и соотношения чувств…»

Источник:

1.  Герберт Маршал  Маклюэн, «Галактика Гутенберга. Становление человека печатающего». М. 2005г. Изд-во Академический Проект Фонд «Москва». Перевод И. О. Тюриной.